Андрей Жданов и «танки прорыва»

 

В СССР, вопреки обстоятельствам, смогли вначале создать массовое производство своих легких танков «БТ», а затем и тяжелых «танков прорыва», «ИС», которые, можно сказать, изменили ситуацию в Великой Отечественной войне.

«…А когда нас останется мало

На краю переломных минут –

Эти танки сползут с пьедесталов

И свирепый огонь изрыгнут»

Е. Ф. Чеканов

Быстроходные свойства танков

Еще в 1933 году Гейнц Гудериан побывал на одном из советских заводов, который производил 22 легких танка «БТ» в день. В книге «Achtung! Panzer!» («Внимание! Танки!»), опубликованной в 1937 году, он оценил танковый потенциал СССР в 10 тыс. машин. Это по самым скромным подсчетам. В то же время имелись разведданные, где указывалась цифра в 17 тыс. (Гудериан Г. Записки немецкого генерала.) По иронии судьбы именно на Урал, согласно секретному договору, немецких «молодых офицеров из моторизованных батальонов ежегодно отправляли на три месяца в специальный лагерь», «где учили тактике применения танковых и моторизованных частей», но «с приходом Гитлера к власти в 1933 году русские разорвали соглашение» (Люк Х. На острие танкового клина). Впоследствии Гитлер сказал: «Если бы я знал, что та численность русских танков, которую вы приводите в своей книге, верна — я бы никогда не начал эту войну». Фюрер отказывался верить, что советское танковое производство может быть равно немецкому.

Собранные в единый кулак советские быстроходные легкие танки соответствовали концепции войны «малой кровью на чужой территории» и до поры до времени были грозным оружием в умелых руках. Сержант Дмитрий Андреевич Цветаев вспоминал, как во время Польской кампании 1939 года наши легкие танки «БТ» (быстроходные танки) совершили форсированный марш-бросок протяженностью около 600 км и ворвались в город Львов. Во время перехода двигатели выходили из строя, из-за стершейся об асфальтированное шоссе резины гусеницы уже не надевались на катки. Дело в том, что на хорошей дороге со снятыми гусеницами легкие танки «БТ» развивали скорость до 120 км/ч. За первые сутки операции танки углубились на территорию Польши до 100-150 км. В бой шла 24-я танковая бригада под командованием Якова Сергеевича Шарабурко, который приказал посадить около 600 спешенных кавалеристов на танки и захватить Львов. На третьи сутки непрерывного продвижения экипаж Цветаева доложил о захвате здания Львовской филармонии. Они въехали туда на танке и… заснули, а вокруг бушевал бой.

Мы видим, что, несмотря на репрессированного маршала Тухачевского и расформирование бронетанковых «кулаков», в Красной Армии продолжали проводить эксперименты по массовому применению танков. Это касалось даже не танкоопасных направлений главного удара. Так, Александр Петрович Кутузов «в звании младшего политрука воевал в должности политрука танковой роты. Их танковый батальон входил в штат стрелковой дивизии», «часть стояла в районе Питкяранта. Будущий маршал Советского Союза Г. И. Кулик собрал в единый кулак танковые батальоны из трех дивизий и бросил их в наступление, что помогло решить поставленную задачу. Некоторые танки проваливались под лед озер, поскольку финны искусно устраивали полыньи-ловушки» (Кутузов В. А. Воспоминания об отце. Путь России и судьба историка (к 80-летию профессора В.А. Кутузова). Сб. статей. СПб, 2015). Мой дед воевал с белофиннами на легком танке Т-26, выпускавшемся на ленинградском заводе «Большевик». Это были действительно очень легкие танки, и применение их против «дотов» укрепрайонов с системой противотанковых ловушек было заранее обречено на провал. Леса и болота Карельского перешейка не самое лучшее место для развертывания танковых соединений. Как и многие фронтовики, дед не любил вспоминать про войну…

«Танк — повозка для пушки»

Именно Советско-финляндская война побудила развивать ленинградское танкостроение в совершенно необычном ракурсе — непрерывно наращивалось производство тяжелых танков, которые были в состоянии перекрыть сектор обстрела неприятельского дота, позволив штурмовой группе заминировать оный. Огромную роль в этом процессе сыграло руководство страны, своевременно оценившее значение брони и калибра орудия для уничтожения железобетонных дотов. За несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны на совещании у А. А. Жданова собрались представители заказчика, танкостроителей и артиллеристов. Каждое ведомство «тянуло одеяло на себя». Возник жаркий спор. Танкостроители И. М. Зальцман и Ж. Я. Котин убеждали А. А. Жданова, что главное в танке «броня и маневр». Не менее известный, чем оппоненты, конструктор орудий Василий Грабин возразил: «Танк — повозка для пушки». Жданов поддержал эту необычную точку зрения, которая сегодня стала аксиомой танкостроения.

В августе 1941 года И. В. Сталин по телефону сказал Зальцману: «Передайте мою благодарность рабочим вашего завода. Ваши танки КВ приняли большой бой и уничтожили немецкие танки не только огнем, но давили и гусеницами. Искры летели…» — вспоминал парторг ЦК ВКП(б) Кировского завода М. Д. Козин.

Отнюдь не случайно после нападения на Советский Союз «Гитлер подробно изучил основные проблемы разработки танков и согласился с мнением специалистов о приоритетных направлениях в решении данной проблемы: во-первых, обеспечить как можно более мощное вооружение, во-вторых — высокую скорость, в третьих — броня. Но, будучи натурой противоречивой, он наряду с этим продолжал настаивать на том, что все-таки толстая броня — самое главное в танке» (Гудериан Г. Записки немецкого генерала). Мысль о том, что танк — это «шасси для пушки», его так и не посетила, и немецкие танки на протяжении всей войны будут «наращивать» броню.

Лобовые атаки Красной армии на линию Маннергейма несколько отличались от обходных маневров укрепрайонов французской линии Мажино, предпринятых немецкими танкистами. Однако была и другая сторона медали: неудачное применение устаревших образцов «изделий» во время войны с Финляндией активизировало развитие современного танкостроения. В Ленинграде на разных заводах производились новейшие танки «Т-34», его несостоявшийся конкурент «Т-50» и, конечно, «КВ», производителя которого Кировский завод Великая Отечественная война застала, как отмечено в документе, «с организованным производством».

30 июля 1941 года И. В. Сталин обмолвился Гарри Гопкинсу, что русские «самые крупные танки лучше, чем другие немецкие», и «было бы еще лучше, если бы эти танки могли производиться и в США». Настаивали на организации производства «русских» танков в Германии и немецкие танкисты, однако не было необходимых сплавов. Ставка была сделана на их немецкие аналоги — «пантеры» и «тигры». Их массовое применение стало возможно лишь в 1943 году. Парторг ЦК ВКП(б) Кировского завода М. Д. Козин так оценивал танки, производимые противником: «Они попробовали сделать «Тигр» под КВ, но это им не удалось».

4 августа 1941 года в штабе группы армий «Центр» фюрер объяснял приоритет наступления на Ленинград и тем, что там находится «завод по производству сверхтяжелых танков». Однако в ходе эвакуации ленинградский Кировский и Харьковский дизельный воссоединились с Челябинским тракторным, образовав крупнейший в стране танкостроительный завод. По указанию ГКО с начала октября производство тракторов на Челябинском Кировском заводе (ЧКЗ) постепенно прекратилось. С этого момента новое объединенное предприятие ЧКЗ стало единственным заводом-изготовителем тяжелых танков. Подтверждают это и воспоминания М. Д. Козина, выехавшего из Ленинграда в ноябре 1941 года и назначенным «парторгом завода ЧТЗ»: «Выпуск танков начал возрастать изо дня в день. Главная задача была поставлена перед Кировским заводом. Мы собрали партактив в январе 1942 года. Я сделал доклад, а Зальцман выступал. Была поставлена задача выпускать 12–15 танков в день. 12–15 не выпускали, но около 10 в день начали выпускать. Народ работал исключительно напряженно. <…> и в мае 1942 года выпуск достиг 350 танков».

Огромную роль в создании танкостроения сыграли «люди Жданова», выдвинутые им на ответственные посты. Главный организатор массового производства танков Зальцман и создатель КВ Котин — ленинградцы, «и Грабин не чужой Жданову человек — свою конструкторскую работу он начал на артиллерийском заводе № 92 в Горьком, еще при Жданове» (Волынец А. Н. Жданов).

Журнал «Огонек» писал в 1943 году: «Урал спутал немецко-фашистские представления», «Das shwarze Korps» констатировала: «встают все новые массы людей и техники, как будто какой-то великий волшебник лепит из уральской глины».

Карл Барц в книге «Свастика в небе» отметил, что «жизненно важные промышленные центры за Уралом были полностью вне досягаемости», «…возникали новые русские авиационные и танковые заводы, питающиеся энергией от больших гидроэлектростанций. Если бы эти предприятия удалось уничтожить, то русские армии стали бы калеками. Но где были дальние стратегические бомбардировщики, которые могли выполнить эту работу? Их не существовало…» Немецкие бомбардировщики могли достигнуть уральских заводов только из района Сталинграда. Поражение там свело на нет далеко идущие планы по уничтожению промышленного потенциала СССР.

На Челябинском Кировском заводе производились 60% моторов, необходимых для танковой промышленности, одна четвертая часть всех советских танков, только там собирались топливные аппараты для дизель-моторов: «Сложная работа, требующая большой точности» (ЦГАИПД СПб). Три четверти ленинградской промышленности были эвакуированы и использовались в тылу для нужд фронта.

«Танки прорыва»

В 1943 году Челябинский Кировский завод должен был перейти на выпуск танков «ИС». Этот танк был сконструирован создателем знаменитого «КВ» Котиным и «являлся воплощением всего опыта тяжелых танков, которые существовали на вооружении — СМК, КВ, КВ-1С. Все лучшее, что было в этих производствах, вложено в этот танк. Он отличается большей броней, более сильным вооружением. У него пушки 122 и 152 миллиметров» (ЦГА ИПД СПб). Летом 1944 года немец У. Рудель восклицал: «Производительная мощь СССР была сильно недооценена», «огромное количество русских танков заставляет шевелиться волосы на голове».

Парторг ЦК Кировского завода М. Д. Козин вспоминал: «Была поставлена задача добиться максимального выпуска этих танков в 1944 году — 500 штук…», а когда цель была достигнута, то за производство «ИС» завод «был награжден в июле четвертым орденом Красной Звезды».

В феврале 1945 года полковник фон Люк констатировал, что танки «Сталин» превосходили немецкие «броней и вооружением». Трудно не согласиться: производимый Челябинским Кировским танковым заводом «ИС-2» был легче «Тигра», но по уровню бронезащиты в 1,5 раза превосходил немецкий аналог. Поэтому «Тигры» были вынуждены избегать прямых столкновений и действовать из засад. А в войска уже поступали новые усовершенствованные бронемашины этого класса — «ИС-3». Об их качестве свидетельствует следующий факт: в 2014 году ополченцы Донбасса сняли с постамента танк ИС-3М, который сразу же завелся.

Когда радиофицированная тяжелая советская бронетехника грохотала по дорогам Германии, никто не мог ее остановить. Немецкая авиация была подавлена. «Блицкриг» принял обратное направление. Освобожденное население с удивлением взирало на обвешенные армейскими кроватями (или снятыми с подбитых танков гусеницами) машины (аналог почти «активной» брони), на перетянутые проволокой гусеницы (если не было запасных траков, то можно было скреплять их и подручными средствами), на отремонтированных в полевых условиях стальных чудовищ, зачастую собранных из запчастей нескольких подбитых танков. Немецкая техника смотрелась несколько лучше, только в поле ремонту почти не подлежала, подбитые «тигры» или «пантеры» следовало отправлять на завод-изготовитель.

На протяжении всей войны поддерживалась прямая связь конструкторов танков с фронтом, указанные фронтовиками недостатки устранялись в рабочем режиме. Огромную роль в организации военного производства сыграл институт парторгов ЦК ВКП(б), существовавших при каждом оборонном предприятии. Парторгом назначался всеми уважаемый профессионал-производственник, который в случае производственного «сбоя» должен был напрямую связаться с ЦК. А уж там вопрос решался довольно быстро. Эти институты, кстати, функционировали еще до начала Великой Отечественной войны.

Огромную роль в разгроме врага сыграли воплощенные в «изделиях» идеи создания надежных, тяжелых и средних танков, «повозок для пушки» и эвакуация их производства из осажденного Ленинграда, однако это было бы невозможно без действия законодательно закрепленного идеологического постулата государственной собственности на средства производства.

Строительство молодого социалистического государства происходило на основе госсобственности, позволившей сконцентрировать значительные интеллектуальные ресурсы вокруг наиболее технологичных областей, к которым относились и авиация и танкостроение. В разоренной революцией и гражданской войной стране смогли, вопреки обстоятельствам, вначале создать массу легких танков «БТ», а затем организовать и производство тяжелых «танков прорыва», «ИС», которые, можно сказать, изменили картину мира.

А. В. Кутузов, д-р ист. наук, проф. кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, русского и иностранных языков факультета подготовки следователей Санкт-Петербургской академии Следственного комитета, ученый секретарь Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда